Журнал о спорте и питании

Фoтo: «Сoвeтский спoрт»

Влaдимир Пeрeтурин
жил в сoсeднeм дoмe, я встрeчaл eгo в «Сoюзпeчaти», нo пoзнaкoмились, кoгдa eгo
ужe убрaли из тeлeвидeния. Интeллигeнтнaя сeмья, жeнa Oля – крaсaвицa, сын Вaся…

Eсть люди, кaк xaмeлeoны, мeняющиeся в
зaвисимoсти oт врeмeни и мeстa. Пeрeтурин был всeгдa тaкoй жe – ирoничный,
гoтoвый к шуткe – в эфирe, нa улицe, дoмa, и в пoстeли ужe пoслe инсультa.
Инoгдa зaxoдил к нeму, сoзвaнивaлись. «Кaк дeлa. Ивaныч?» «Пoкa живу…» — с тoй
жe свoeй фирмeннoй интoнaциeй. И, прoщaясь, нeизмeннo: «Дo скoрoй встрeчи в
эфирe!»

Шутки eгo в
эфирe нe всe пoнимaли. К примeру. «Чтo-тo плoxo бeгaют рeбятa. Нaвeрнoe, всe
силы oстaвили нa трeнирoвкe». Шуткa кaк шуткa, нo нa тeлeвидeниe лeтeли письмa:
чтo нeсeт Пeрeтурин! Oн нe пoнимaeт, чтo тaкoe прoфeссиoнaльный футбoл! Oднaкo,
Пeрeтурин прeкрaснo пoнимaл, чтo этo тaкoe, тaк кaк сaм дo тoгo, кaк стaть
кoммeнтaтoрoм, был прoфeссиoнaлoм нa пoлe.

Кoгдa слeг,
eгo кaк-тo быстрo всe зaбыли, пoтoм вдруг вспoмнили, бывaют тaкиe кoллeктивныe
угрызeния сoвeсти, aртисты дaжe врoдe устроили благотворительный матч для
сбора. Оля жена говорила: «Зачем нам эти деньги! Зачем вся эта шумиха!» Не
уверен, что набрали какую-то сумму…

Это интервью «ССФ» Перетурин дал, когда еще был на
ногах.

БЕСКОВ
ПРИГЛАШАЛ…

— Где родились, Владимир Иванович? В коммуналке,
небось?
— Точно.
Коммуналка на Шаболовке… А в 41-м мы переехали на
Фрунзенскую набережную – в номенклатурный дом — отец работал в министерстве
юстиции. Во время войны он был дипкурьером. Опасная работа. Убивали их, и
самолеты плохие. Сегодня ты летишь в
Австралию, а завтра из Австралии в Канаду…

— Знаковые
вещи: родились рядом с будущим телецентром,
отец – дипкурьер,
как многие динамовцы. Вы же — динамовец…
— Да. Прочитали
однажды в «Советском спорте» объявление: на
«Динамо» идет набор футболистов — и всем классом поехали.
Весь Малый стадион заполнен ребятами! Двадцать минут
одни играют, потом другие, потом третьи. А по полю ходят легендарные футболисты — Семичастный, Соловьев, Назаров
— и отмечают тех, кто понравился. Из нашего
класса меня одного выбрали. А когда играл в
первой юношеской, меня пригласили в ФШМ (ее
Бесков тренировал). Заманчиво было — им по 800
рублей платили, но…

— Почему не
перешли?
— «Динамо»
дороже было. Все мы динамовцами стали, когда услышали репортажи Синявского из Англии. Такого количества болельщиков,
как у Синявского в то время, не было ни у
кого. В 1945-м только
кончилась война, у всех висели «тарелки» – по
ним слушали репортажи из Англии. «Динамо»
играет с «Челси». Народу столько, что даже за воротами — толпа. Назначают
пенальти в ворота «Челси», бьет Леонид Соловьев, мяч попадает полицейскому в
лоб (он рядом со штангой стоял), одноглазый Синявский кричит: «Удар! Мяч
попадает в штангу!» (смеется)

ДРАКА С УРИНЫМ

— Вы кем
играли – защитником, нападающим?
—
Нападающим. Забивал прилично, как то 23 гола вышло за сезон. Но однажды наша
первая юношеская должна была играть с ФШМ – решающий матч (разница в очко
была). А у них с левого
края играл Кирилл Доронин (в 60-м стал
чемпионом СССР в «Торпедо»). И тренер говорит:
«Володь, ты парень жесткий, сыграешь против него правого защитника?» Я сыграл, мы выиграли 3:2 – так я стал защитником. А следующая игра была товарищеская — с основным
составом «Динамо». Играл
против Урина. Он сто метров за 10,7 пробегал! Ну, я пару раз ему врезал,
и кончилось с ним… дракой. Но после этого матча меня сразу в дубль взяли. Нам
там с Быкановым (был такой полузащитник) одну зарплату на двоих платили – тысячи две.

— Что отец
говорил? Вместо того, как папа, делать карьеру
в МИДе, сын гоняет мяч…
— Да он
гордился мной! Было первенство
работников внешней торговли — на «Связисте» в
Сокольниках, я
за МИД играл центрального защитника, голы все
время забивал… 
А потом, когда призвали в армию, играл 
за дивизию ОМСДОН (Отдельная мотострелковая дивизия особого
назначения имени Дзержинского) на первенство
«Динамо» — против милиционеров, пожарников, охранников… Любопытная команда! В
воротах — Юра Шальнов — чемпион мира по
русскому хоккею, левый защитник – Володя Глотов
(ЗМС – прим. ред.), центральный защитник — Витя Тихонов (будущий тренер сборной
СССР по хоккею – прим. ред.), впереди Стасик
Петухов — тоже хоккеист (олимпийский чемпион 1964 года – прим. ред.). Стасику как по
ногам кто-нибудь даст, он разворачивался и сразу
бил в челюсть (смеется).

— В основу
«Динамо» так и не пробились. Почему?
— Получил тяжелую травму — воспаление седалищного
нерва. В Гаграх после тренировки в дубле, сел
на холодный камень посмотреть на звезд из основы, ну и после я бегать уже не мог. Доктор наш Зельдович – фигурист (чемпион страны) делал какие-то
припарки — не помогало. Потом взялась Зоя Сергеевна
Миронова: каждую неделю обкалывала новокаином
седалищный нерв.
Вылечила, но полгода я потерял. А в это время
почти вся наша первая юношеская (10 человек) уехала в «Динамо» Киров – класс Б. Ну и я туда же!

КВАРТИРНЫЙ
ВОПРОС

— Вы в
Кирове продолжили службу? Но, форму то,
естественно, никогда не надевали…
— Она
лежала в шкафу (смеется). Как и у всех… Жили
на стадионе – в общежитие: почти вся
команда (местных то было только три человека). Стадион (15 000) всегда битком, люди ночами
занимали очередь в кассу. У себя мы всегда выигрывали (в 1961-м заняли первое
место в зоне, в 1959-м выиграли Спартакиаду народов РСФСР), счета были: 6:0,
6:1, 10:3… В Кирове поступил в пединститут на исторический (все поступали на
физкультурный). Однажды вызвали на Главпочтампт — разговор с тренером
«Локомотива» Аркадьевым. Спрашивает, за сколько пробегаю сто метров, как прыгаю и
вдруг: «А что вы читаете?» Я растерялся, чего-то там наговорил… И после этого я
начал собирать книги, привозил отовсюду.

— Так чем
разговор с Аркадьевым закончился?
— Пригласил в «Локомотив». Я сказал, что нужна квартира — у меня семья (я в
Кирове женился). Он: пока будете жить в
общежитии, начнете играть в основном составе,
получите квартиру. А тут меня приглашает «Адмиралтеец« и дает квартиру – я туда и поехал в 1962-м. А
когда приехал, «Адмиралтеец» расформировали, вместо него в класс «А» перевели
ленинградское «Динамо«. Так что квартиру я получил в «динамовском» доме –
около Финского вокзала (напротив Ильича на броневике)…
Мы сразу же вылетели в класс «Б», пришел тренер Геннадий Бондаренко (знаменитый
был игрок), и начал ставить только питерских, а мы – несколько москвичей – все
время в запасе. И я перешел в 1966-м в
ленинградский «Автомобилист» — тот же класс Б. «Зенит» играл на Кирова, а мы — на стадионе Ленина. Нас показывали по местному ТВ, тогда я  познакомился с комментатором Виктором
Сергеевичем Набутовым. Я уже тогда пописывал в
газеты, и он мне кое-какие советы дал. 

— Не было
ли ошибкой ехать из Кирова ушли в Питер?
—
Понимаешь, мне хотелось вернуться в Москву
любым путем. Я думал, в Ленинграде получу
квартиру, поменяю ее. Но развелся, оставил все – мебель, квартиру —
жене, ребенку. Поэтому и перешел в «Серп и молот» (был такой московский завод)
– пообещали однокомнатную. Но обманули! Последний год доигрывал в Рыбинске – в
«Сатурне». Я как раз институт заканчивал в Питере, из Рыбинска туда – прямой поезд… Вернулся в
Москву – ни кола, ни двора! (смеется) Ни профессии нормальной. А мне уже за тридцать.

«ВЫКРУЧИВАЙСЯ!»

Теперь –
самое интересное. Как футболист становится телекомментатором?

— У нашего врача в Кирове был знакомый из
«Советского спорта». Через него можно было туда устроиться, но возник вариант –
в «Футболе». Встретился с Львом Ивановичем Филатовым.
Он сказал: «Проверим, годитесь ли вы для
журналистики. Завтра
играют «Спартак»
и «Динамо», надо написать… (Я обрадовался – отчет!) Нет, не отчет. В ложе будет сидеть сборная Ирака (она гастролировала по СССР). Поговорите с
тренером – как прошло турне и так далее». Я
говорю: «А как с переводчиком? И пропуска в
ложу у меня нет…» «Это меня не касается!»
Добыл я пропуск, переводчик там сидел, поговорили,
я всю ночь писал. На другой день с
победным видом принес четыре страницы. Лев
Иванович прочитал, разорвал и выкинул: «Это мне
не нужно, но проверку вы прошли, можете оформляться!» Но тут появилась возможность
устроиться на ТВ (у
мамы моей там были связи), мне сказали в отделе спорта:
давай редактором, но зарплата небольшая, 110 рублей… А мне еще алименты надо было платить – сын в Ленинграде. И я
пошел.

— Что за
работа была?
— Мальчик
на побегушках! Составы записывал, дежурил на связи,
страховал в студии комментаторов — вдруг звук пропадет. Так оно и произошло, когда сборная играла в Югославии: Озеров только успел составы назвать. И я весь матч отработал. Через два года человек, который был в тот день
дежурным по телевидению, рассказал, что после
первого тайма позвонил Лапин (председатель
Гостелерадио – прим. ред.): «Кто это ведет?» «Перетурин».
«Ну, пускай ведет до конца!»

— И с того
дня…
— Нет!
Официально я еще два года был редактором… А
первый репортаж был на радио из Сочи, 1/16 кубка «Шахтер» — «Спартак» —
получасовой, причем, в эфир должен был идти в записи. Приезжаю, поднимаюсь в
комментаторскую кабину, а там – ремонт! До матча – 10 минут. Звоню в Москву.
«Выкручивайся! Не можешь записать комментарий во время матча, пиши после – в
прямом эфире!» Сажусь на трибуну и отмечаю в блокнот все, что происходит на
поле. А после из кабинета директора стадиона связываюсь с «Маяком» и начинаю по
телефону… «прямой репортаж», глядя в блокнот.

— Такие накладки часто были?
— Расскажу
про другие. Первая поездка в Грузию, матч «Динамо» Тбилиси – «Торпедо». Главный
редактор Шамиль Мелик-Пашаев, болельщик
«Динамо» Тбилиси, говорит: «Володя, я вас посылаю туда, но если Тбилиси не выиграет, больше никуда не поедете!» Я поехал.
В кабину за пять минут до начала входит усатый
грузин: «Владимир, в начале матча будет минута молчания». «Какая минута молчания?» Оказывается, некий
Амбарцумян в Ереване пьяный ехал на
машине, врезался в столб и погиб. И в Тбилиси решили
устроить «дружбу народов». Начался матч, диктор что-то
по-грузински сказал — и все встали!  Я говорю: уважаемые телезрители, погиб
такой-то, почтим
память… Кончился матч, выиграло 3:1 тбилисское «Динамо«, позвонил Мелику: «Ну как?» «Володя, вы — просто молодец!»
Приезжаю домой, звонок
секретарши: «Вас Мелик-Пашаев разыскивает —
жутко злой!» Еду на работу, он красный ходит: «Меня из-за вас два
часа в Кремле метелили!« Я: «Но я же вам звонил, вы
сказали — репортаж отличный!» «Репортаж то отличный, но в Кремле сказали: мы по
Гагарину минуту молчания не устраивали, а он по какому-то Амбарцумяну устроил!»

РАБОТА –
ПОЧЕТНАЯ, НО НЕ ДЕНЕЖНАЯ…

— Что
платили комментаторам?
— За матч по радио — семь
рублей, по телевидению – двенадцать. Так что работа почетная, но не денежная. У меня
нет ни машины, ни дачи —  не скопил за сорок лет!
(смеется).

— Выезды заграницу – это уже другие деньги…
— Другие! Суточные — 10-15 долларов. А репортаж — те же двенадцать рублей! Мы с
собой колбасу брали.  На гостиницу давали минимум. Я в Цюрихе
(Киев играл с «Грасхопперсом») на такую сумму
гостиницу искал часа три, нашел возле
вокзала, куда проституток приводят. Туалет — в конце
коридора…

— Многие брали фотоаппарат «Зенит» — загоняли.
— Да, а еще
икру, особенно черную. А оттуда магнитофоны
везли, махер… При мне «Спартак» поймали в Шерементьево. Я стоял, видел: открыли
чемодан, а он – полный махера!

— Поясним молодым: из махера бабы в СССР
вязали шарфы: 100 гр. – 25 рублей в комиссионке… КГБ как-то контролировал вас
за границей?
— Прилетел с «Днепром» в Сплит на матч с «Хайдуком». За день
до игры команде дают автобус — в универмаг съездить. Поехали. По горам, в туннель… На покупки
– дали час (кстати, я купил там обои). Час прошел, команда собирается,
кэгэбиста нет. Ждем полчаса – нет! Поехали без него. Подъехали к тоннелю – вот
он! Идет с какими-то тюками — толстый такой,
подполковник. Открывает дверь, я ему: «Палыч, в следующий раз назначайте свидание с
агентами в более людных местах». Вижу, разозлился. А когда летели обратно, вдруг
подсел, чуть ли не обнимает. Я потом Емеца (тренер «Днепра» — прим. ред.)
спросил: «Что это с ним?» Емец: «Он подошел ко мне после твоей шуточки: Перетурин с нами больше
никогда не поедет! И знаешь, что я ему ответил?
У Перетурина на одну звездочку больше, чем у
тебя! Так что заткнись!» (смеется).

ЭЗОПОВЫМ
ЯЗЫКОМ

— Не все понимали ваши шутки во время репортажей…
— Матч «Спартак» —
«Торпедо». Кто-то из спартаковцев все бил и бил на трибуну. Я говорю:  Настоящий мастер ударов на трибуну! Приходит
письмо Лапину от какого-то полковника из Воронежа. Сначала он — как брал Берлин, а в конце: у вас неграмотные
комментаторы. Вот Перетурин говорит: «Настоящий мастер ударов на трибуну». Но, это же
бессмыслица! Если на трибуну – значит, не мастер… Приходит от Лапина записка: ответить автору. Опять играет «Спартак«
с кем-то… Прострел, Хусаинов проскакивает и
влетает в ворота. Я кричу: Удар, гол! И потом:
Нет, не гол! Для полковника Василия Ивановича объясняю: когда игрок попадает
в ворота, а мяч не попадает, гол не
засчитывается (смеется)…

— Вы — футболист, прекрасно
видели, где договорняки. Но как реагировать
— тоже с юмором?
— Все
знали, что есть указание первого секретаря Щербицкого украинским командам: в Киеве
проигрывать, а у себя дома играть с «Динамо» вничью.  И вот посылают
меня в
Ворошиловград на матч «Зари» с Киевом. Я
Иваницкому – главному редактору – говорю: «Чего я туда поеду, они будут дурака валять, а мне что делать!» Иваницкий звонит Лапину:
«Вот Перетурин…» Лапин: «Пусть Перетурин ведет репортаж эзоповым языком». Ну и поехал… Они
ходят по полю, а  я: «Какой темп! Какие
скорости!» За пять минут до конца — пенальти в
ворота «Зари». Подходит Буряк, как дал – чуть
не в угловой флажок! Я говорю: «Леонид, ну как же так! Надо же делать сноску на ветер!» (смеется)…

— С тех пор, игроки поднаторели – стали
настоящими артистами!
— Однажды я вел
репортаж с матча сборной из Копенгагена. После матча, часов в одиннадцать вечера стук в дверь, входит
Лобановский, бутылка виски, закуска. «Хочу поговорить. Вот вы киевское «Динамо» хлещете
направо и налево, а то, что у нас хорошие тренировки, вы же не
говорите!» Я: «А
что мне ваши хорошие тренировки! Если мне, к примеру, изменяет жена, зато обед
готовит хороший — я должен ее хвалить?» Мы с ним
проговорили часов до двух. Он уходит и в дверях говорит:
«Ну что ж, разговор у нас был не напрасный. Теперь на первый план выходит режиссура
подобных поединков…»

«АПОФЕОЗ
ВОЙНЫ»

— «Футбольное
обозрение». Когда идея возникла?
— Еще до олимпийских игры в Москве, я Иваницкому говорю: давайте
сделаем футбольную программу, такая в каждой
стране есть.
Он: почему футбольную? Почему не о борьбе, легкой атлетике,
гимнастике? После олимпиады, перед ноябрьскими праздниками все олимпийцы
встречаются в Кремле – стол, выпивка. А у меня
был знакомый, у которого отец работал помощником Брежнева. Он подвел отца,
и я ему в трех словах рассказал идею. Говорит: иди, все будут в порядке. Прихожу после праздников на работу, прибегает
Иваницкий: «Володя! Срочно надо делать футбольную программу!» Я: «С нового
года и начнем». «С какого нового года — с понедельника!» Дали
мне двух редакторов. Антуража никакого, кто-то придумал:
давайте купим мячей
побольше и сделаем – гору!  Купили 100 мячей, и получился… «Апофеоз войны«.
Помнишь, картина Верещагина: гора черепов. А
перед ней – мы с Озеровым: ведущие. После каждой передачи дяди Коля брал два мяча, клал в
багажник: «Вовочка, у меня же – дети!» (смеется). Проработали двадцать с лишним лет. Однажды «Новая газета» со мной интервью делала,
спросила: почему футбол не транслируете? Я говорю:
денег нет, все деньги истрачены на «Старые
песни о главном». И
тут же мои «друзья« донесли Эрнсту, и тот сказал: с вами договор больше не будет заключен…

— Так что у
вас за предложение к «Советскому спорту»?
— А не
возродить ли нам «Футбольное обозрение»? 

P.S.

«Футбольное
обозрение» возродили, но через год оно умерло, уже окончательно. А потом –
инсульт, и умер Перетурин…

Показывать новые сообщения медиатрансляции автоматически