Журнал о спорте и питании

Юрий РoзaнoвИстoчник: Тeлeкaнaл «Мaтч ТВ»

Oбoзрeвaтeль «Сoвeтскoгo спoртa» Eвгeний Дзичкoвский встрeтился с извeстным кoммeнтaтoрoм
«Мaтч ТВ» Юриeм Рoзaнoвым и рaсспрoсил eгo o журнaлистикe,
кoммeнтaтoрскoй изюминкe и пaтриoтизмe
в эфирe.

— Кoммeнтaтoрствo – зaстывшee искусствo?
Или oнo эвoлюциoнируeт, кaк тoт жe
футбoл?
— Футбoл – этo сxeмы, рaсстaнoвки. Пo
ним мoжнo видeть тeндeнции. Кoммeнтaтoрскaя
жe прoфeссия былa и oстaeтся фoрмoй,
кoтoрую нaпoлняeт сoдeржaниeм чeлoвeк
у микрoфoнa. В прoтивнoм случae дaвнo
были бы нaписaны учeбники, тoмa прaвил,
кaнoнoв и тaбу. Этo oднa из нeмнoгиx
прoфeссий, пoдрaзумeвaющиx… свoбoду
стиля. Спeциaльнo сдeлaл пaузу, пoтoму
чтo ктo-тo нaвeрнякa скaжeт – «свoбoду
сaмoвырaжeния». A этo нeвeрнo.

— Дoлжeн ли кoммeнтaтoр быть грoмким?
— Вспoмнитe, ктo пeрвым нaчaл «пoддaвaть
жaру»? Вaдим Синявский. Ктo пeрeнял
эстaфeту эмoциoнaльнoй пoдaчи? Никoлaй
Oзeрoв, нaрoдный aртист СССР, умeвший
этo дeлaть вeликoлeпнo. Лoгичнo: пoбeд
у сoвeтскиx спoртсмeнoв былo бoльшe, и
рaдoвaлись им нaмнoгo бoлee искрeннo,
чeм тeпeрь. Нo в тe жe врeмeнa были и
другиe фoрмы. Был Eвгeний Мaйoрoв,
кoтoрый изoбрeл пaузу, кaк инструмeнт
кoммeнтaрия. Влaдимир Пeрeтурин, ввeдший
в кoммeнтaрий тo, чтo сeйчaс нaзывaeтся
трoллингoм, — тoгдa тaкoгo слoвa нe
знaли. Ирoния у нeгo былa пoрoй высoчaйшeгo
урoвня. Кoтэ Мaxaрaдзe, сдeлaвший фишкoй
aкцeнт и прoнoнс, зa чтo eгo любят пo
сeй дeнь. Aнaтoлий Мaлявин, из-зa кoтoрoгo
я нaучился, кaк миллиoнeр Кoрeйкo,
считaть в умe oчки кoнькoбeжнoгo
мнoгoбoрья. Пaру рaз прoстo «зaлипaл»
нa eгo репортажах о коньках, настолько
они мне нравились в мои десять лет. Все
эти мастера были разными. Но они ведь
не кричали, верно? Вообще ключевые пункты
профессии остались прежними: быстрота
реакции, хороший русский язык. Хотя он
сейчас становится все менее нужным.

— Кому?
— Комментатору нужен. Насчет зрителей
не уверен. Он стал не обязателен, менее
востребован. И изменилось отношение к
комментаторам, на мой взгляд. Добавлять
«на мой взгляд» буду часто, потому что
не претендую на абсолютную истину —
излагаю свое мнение. Так вот если раньше
я был не согласен с Георгием Саркисянцем
или Владимиром Писаревским, — чесал
затылок и думал: что я могу им
противопоставить? В голову как-то не
приходило, что я однозначно прав. Теперь
же хороший комментатор — тот, который
комментирует, как комментировал бы
слушатель, если бы умел. Причина, во
многом, — интернет и социальные сети.
Восприятие идет не от человека в эфире,
а от себя. Причем восприятие всего:
спорта, политики, фильмов, книг. В абсолюте
— собственное мнение. Тем более
опубликовать его — полторы-две секунды.
Комментатор обязан все это учитывать.

— Значит, профессия все-таки меняется.
— Не профессия — жизнь.

***

— Остаться старомодным — плохо?
— Я себя таким и считаю. Понимаю, что если
вставил в репортаж цитату из фильма
60-х годов, 80 процентов ее не поймут. Не
скажу, что делаю это из принципа, хотя
отчасти и так, но переделать себя очень
трудно. Конечно, я не теряю подписчиков
в инстаграме, потому что вообще его не
заводил, но в чем-то утрачиваю обратную
связь. Важно знать, однако: комментатора
ставит в эфир руководство. И если оно
сочтет тебя безнадежно старомодным, ты
просто перестанешь получать эфиры. К
такому лучше быть готовым, потому что
когда-то оно случится. Или меняйся:
танцуй хип-хоп вместо танго. Но можно
ли настолько изменить себя в серьезном
возрасте?

— Где учат растягивать букву «р» в
слове «удар-р-р-р!»?
— Почему вы думаете, что это единый
стандарт? Кто-то действительно тянет
согласные, добавляя эмоций или
брутальности: Вася Уткин, Александр
Елагин… Но не все. Я вроде бы замечен
не был. Вообще слово «удар» междометийное
и емкое, хорошо подходит для интонационных
акцентов, им можно играть. И это ценно
для профессии, в которой каждый обязан
искать свой «го-о-о-ол!».

— Вы нашли?
— Когда был помоложе, придумал кричать
«го-о-ол!» вниз.

— То есть с высоких частот — в басы?
— Не обязательно с высоких, но с понижением.

— Дмитрий Губерниев брал уроки
сценической речи. Там учат подобным
штукам, или ставят голос, а дальше как
пойдет?
— Дима вообще уникальный человек. Сочетает
в себе одинаково сильных ведущего и
комментатора, что редкость. Его сила —
в градусе, которым он наполняет любую
аудиторию, даже находясь на дистанции.
Я вот не очень люблю биатлон в его
сериальном формате, но с Губерниевым
неизменно смотрю. Потому что градус он
дает такой, что сам кипеть начинаешь.
При этом — прекрасная проговариваемость
каждого слова, каждой фразы. На мой
взгляд, столь богато интонируют свою
речь двое — Губерниев и Леша Андронов.

***

— Надо ли комментатору тренировать
речевой аппарат?
— Конечно.

— Встать с утра, произнести десять раз
про Карла, Клару и траву двора?
— Вреда от этого точно не будет. Сейчас
уже не упражняюсь — было время научиться.
О комментаторстве мечтал с юных лет,
оно казалось чем-то вроде космоса, и на
каком-то этапе, помню, комментировал
сам себя. Потом, когда все случилось,
уже примерно знал, на что способен, и
какое предложение могу произнести на
выдохе за 35-40 секунд.

— С возрастом, говорят, меняется дикция.
— Согласен, поэтому очень рад, что у меня
на протяжении долгих лет хороший
стоматолог.

— Отоларинголог не важней?
— Это особая история. Дама была очень
старой, но в молодости, вероятно, очень
красивой. Следила за собой. Работала
лором в обычной поликлинике, куда я
пришел за направлением на операцию по
поводу ларингита. Никакое ТВ не
просматривалось даже на горизонте, мне
было 25. «Что вы курите, деточка?», —
спросила она, затягиваясь «беломором».
Тогда врачи дымили прямо в кабинетах.
«Мальборо». «Жесткие, — заключила дама.
— Переходите на английские. А на операцию
ложитесь, только если хотите испортить
себе дальнейшую жизнь». По сей день ей
благодарен. У лора обследуюсь регулярно,
и ларингит мой — на том же самом уровне,
с каким мы с ним пришли в профессию.

— А зачем стоматолог? От присвиста
спасает?
— Это уже крайний случай. Если присвист,
пора уходить. Или фишку из этого делать.

***

— Лет шесть назад вы сказали в интервью:
«Журналистика становится кричащей и
поверхностной». Какие слова найдете
для нее теперь?
— Шесть лет — немалый срок, жизнь
стремительно меняется. Той фразой я
хотел сказать, что журналистика потихоньку
едет с горки, глубина текстов уступает
место фотографиям с подписями. Сегодняшняя
журналистика просто усмехнется мне в
лицо: «Да, я такая, а ты против, дедушка?».
И это проблема. Пришло время папарацци:
по-быстрому кого-то поймать, подснять,
спросить на бегу. Колонок становится
меньше, колумнистов тоже. Радует это?
Разумеется, нет. Я вообще стал осторожнее
применять слово «журналистика». Для
меня это уходящие авторы и жанры. Их не
заменить публикациями «18 фактов про
левую ногу Месси, о которых вы знали, но
стеснялись спросить». Такое равнодушно
обхожу стороной. Может, скоро все съежится
до рамок канала «Культура», — что ж, буду
искать близкое там. Но готов ли
протестовать? Нет. Такая уж сейчас жизнь.
И если ты в своей старорежимности еще
востребован, значит, не все так плохо.
Не востребован — учись танцевать нижний
брейк. Либо уходи.

— Мне всегда хочется сказать критикам
Геннадия Орлова, Леонида Трахтенберга,
Гаджи Гаджиева, Юрия Семина: когда будете
востребованы в их возрасте по столь же
высокому разряду, тогда сможете их
судить.
— Именно! И список я бы начал с Владимира
Маслаченко, который тоже работал в той
поре и был на вдохе круче любого из нас.

— Футбол и хоккей — что для ума, а что
для сердца?
— Оба для ума и для сердца. Но если
выделять, назвал бы первым хоккей. Это
более сложный вызов. Из всех спортивных
игр, а я комментировал все спортивные
игры, хоккей — самый трудный. От тебя
не зависит темп — он всегда рваный, и
ты должен быть постоянно «включен». В
футболе можно подогнать репортаж темпом,
который выбрал комментатор, там работают
длинные заготовки, которые я не слишком
люблю. В хоккее — исключено. Перебор
статистики, если выкладывать ее в
процессе игры, превращает репортаж в
доклад. Хотя я прекрасно понимаю: многим
кажется, что я как раз статистики
не добираю. Нормальная история. Я
собственное мнение высказал. У других
может быть другое.

Но есть особенность: стал замечать, что
футбольные люди смотрят и любят хоккей
чаще, чем хоккейные — футбол. В интересе
к хоккею есть некая кастовость. Вот
Сергей Гимаев смотрит хоккей, футбол,
теннис, NBA, с ним в паре
всегда отдыхаю душой. Но это редкость.
Поэтому проводить время мне больше
нравится с людьми футбольными. А еще
хоккей выматывает: четыре матча в неделю,
да с овертаймами, — достаточно жестко,
устаю. Хотя в 98-м комментировал, бывало,
и по три матча в день.

— Морально устаете?
— Физически.

— Что болит?
— Просто выжат после матча, как лимон.
Прийти домой и лечь — больше ничего не
хочется. Вот футбол комментировать
каждый день я смог бы, он менее
энергозатратен. Хоккей — тяжело.

***

— Субъективное замечание: иногда не
могу отличить одного комментатора от
другого. Все очень подкованные, гладко
говорят. Но сливаются почему-то.
— Изюмина — долгая в постижении штука.
Не получится выхватить что-то, мимолетно
включив телевизор.

— Иной раз кажется, что просто нечего
выхватывать. Говорит себе человек и
говорит. Ни холодно, ни жарко.
— Чтобы проявить себя, комментатору
нужна раскованность и свобода. Это как
на свидании с девушкой: сложно понравиться,
если сыплешь домашними заготовками. И
у большинства комментаторов «Матч ТВ»
с внутренней свободой полный порядок,
поэтому даже не знаю, о ком вы говорите.
Обожаю слушать Рому Гутцайта: классика,
лондонский денди. От него ничто не
ускользнет, всегда занимается
самообразованием, понимает — есть куда
расти, и его от этого прет. Думаю, долгие
годы будет в профессии лидером. Или
Костя Генич, которому в изюме точно не
откажешь. Носит игру на руках словно
девушку, и та отвечает взаимностью.
Когда они в эфире вместе с Гутцайтом,
это высший класс. Хотя попеременно мне
даже больше нравится их слушать.

— Возможен ли эпатаж в эфире? И нужен
ли?
— Вопрос в степени. Быть ярким и даже
выпендриваться не грешно, главное — не
изменить чувству меры. А вообще эпатирующих
комментаторов становится меньше. Но
есть другой искус: человек начинает
чувствовать эфир своим. Отойдите от
меня — захочу, суп сварю в эти полтора
часа, а нет, огурцы посажу! Что придет в
голову, то и сделаю. Не буду называть
имена, но такой подход встречается.
Наверное, это современно и позволяет
заявить о себе, но для меня неприемлемо
абсолютно. Эфир — он не комментатора и
даже не команд. Он — зрителя!

— Юмор, ирония, сарказм: как найти
золотую середину?
— Заготавливать шутки не буду никогда:
получаю удовольствие от импровизации.
Но не хочу на эту тему говорить
исповедально. У каждого свой стиль, свои
эксперименты.

***

— Бывает такое, когда, простите, тупишь?
— Не только бывает — очень люблю это
состояние.

— Интригуете.
— Когда-то был классическим жаворонком
и заканчивал все дела до обеда. Доктор,
магазин, написать заметку… Сейчас в
семь утра меня пушкой не поднимешь, зато
когда встаю, обожаю сидеть на кухне с
чашкой кофе и тупить. Порой вообще от
всего отключаюсь в это любимое время
суток. Но вы спрашивали про репортаж,
верно?

— Да. Слова не подбираются нужные, мысли
не приходят глубокие, — вот что-то такое.
— Не бывает. Случается плохое настроение,
можно отработать лучше или хуже, что
чтобы совсем никак, — исключено. Обязательно
происходит «вкл-выкл», и то, что мешает,
остается вне. Слишком люблю эту работу,
чтобы впускать в нее постороннее. Эмоции
— другое дело, в молодости, пожалуй, я
был более язвителен и остер. Вдруг с
годами это вымывается? Но думаю почему-то,
что мной сегодняшним Евгений Александрович
Майоров был бы доволен.

***

— Какими, по-вашему, должны быть дозы
патриотизма в эфире?
— Вы ведь не станете спорить с тем, что
неудачи нашей сборной на Евро три пятых
страны, а уж прессы — точно, воспринимали
если не с радостью, то со злорадством?
Вряд ли найдете другую нацию с таким
процентом злорадствующих. За своих
болеют все, но почему-то не мы! Продолжаем
считать российских слонов самыми
большими в мире, а когда выясняется, что
в футбол играем хуже японцев, случается
погром, как на Манежке в 2002-м. Хотя на
тот момент мы уже несколько лет играли
хуже, просто признавать этого не хотели.
А надо признавать — и все равно
поддерживать. В этом смысле поступок
Губерниева на биатлонном чемпионате
мира, когда перепутали гимны, — высший
класс. Лучше бы, конечно, это сделал
ведущий Губерниев, а не комментатор
Губерниев, но все равно аплодирую. Меня
не коробят проявления патриотизма,
потому что нам его не хватает. И шпильки
с издевками ранят больше, чем перехлест
в сторону «ура-ура».

— Перехлесты бывают разные.
— Далек от любой категоричности и
политики, но сборную, убежден, нужно
поддерживать, какой бы плоскостопой
она ни была.

— Существует установка, гласная или
негласная, на позитив в репортажах?
— В первые годы работы слышал от своих
учителей: «Ну, что ты их ругаешь, они же
старались, проливали пот! И не важно,
что проиграли 1:11. Хотели выиграть! Не
получилось». С тех пор это сидит во мне,
поэтому всегда предпочту похвалить, а
не поругать. Порой молодые подходят за
советом, или сам кого-то схвачу за рукав:
«Почему у тебя было 90 процентов негативных
оценок?». Четверо смолчат, пятый
заинтересуется, а шестой скажет: «Потому
что негатив лучше продается». Вот так.

— То есть комментатор обязан хвалить,
даже если возмущен игрой своей команды?
— Был матч, когда я понимал, что все,
конец, что не забьем второй после того,
как пропустили. Россия — Алжир, ЧМ-2014.
Но для того и существуют профессиональные
приемы. Включаешь актера — и все равно
симпатизируешь своим. Сохраняя понимание
ситуации, конечно.

***

— В чем подводные камни парного
комментария?
— «Как вы работаете вместе?», — спросили
Ильфа и Петрова. «Один пишет текст,
другой бегает по редакциям». Парный
комментарий — выбор из серии, как лучше
жить, одному или в семье. Понятно, в
семье. С напарником можно чем-то
поделиться, что-то проговорить, обкатать
в эфире.

— А если ты одинокий волк?
— Волку лучше одному. Мне, которому бог
дал семейное счастье, — вдвоем. Но только
с тем, кому доверяешь, а это далеко не
каждый. К тому же классическая советская
школа комментария — сольная, не стоит
этим пренебрегать. Да, в Америке работают
вдвоем. Но там иная публика, она
сфокусирована на статистике.
Во-вторых, при американском
комментаторе не столько напарник,
сколько эксперт. Он вступает, когда
начинается повтор. Мы сможем так? У нас
же русская душа! И язык намного богаче
английского. На уровне междометий,
например, английский короче, там «больше
места» для двух комментаторов, уместиться
им словесно проще, чем нам… И все же я
за микс, за притертый дуэт. Пары Генич
— Поленов и Скворцов — Гимаев готов
слушать вечно, настолько шикарно они
дополняют друг друга.

— Как быть с перетягиванием одеяла,
когда один другому рта не дает раскрыть?
— Как зритель слышу это часто. Как
комментатора ребята меня щадят — видимо,
из уважения к сединам. Замолкают, даже
если им есть, что сказать. Скорее уж ко
мне можно предъявлять претензии в
желании переговорить коллег. Кстати,
не считаю себя хорошим партнером. Лучшим
на канале — точно нет. Лучшие — Генич
и Поленов. И еще Гутцайт, который, на мой
взгляд, может вообще все. Когда узнаю,
что комментирую с кем-то из них, расплываюсь
в улыбке и с нетерпением жду эфира.

***

— Что из штампов и клише вас особенно
бесит?
— Не люблю «анахаймских уток», «летучих
мышей», «ирисок» и вот это все. Не вправе
кого-то судить, — просто бьет по мозгам.
И еще не нравится слово дерби. Заезжено
до того, что пора уже провести матч
Арктика — Антарктика и назвать его
планетарным дерби. Всех перестала
интересовать география, а ведь у дерби
есть четкая привязка к точке на карте
и конным бегам.

— Часто руководство присылает сообщения
с критикой по итогам репортажа?
— Мне — нет. Не хвалят и не ругают.

— Тревожно.
— Почему? Во-первых, ни один начальник
на свете не в силах отследить сто
процентов трансляций, а то, что
отслеживается, видимо, руководство
устраивает. Во-вторых, не обязательно
писать sms. Если что-то
плохо, ты просто перестаешь получать
эфиры. А когда не хвалят и не ругают, не
забывая при этом поздравлять с днями
рождения, это нормально. Вообще на
телевидение я попал довольно зрелым
субъектом, лет в 35, и как-то не взросло
во мне вот это, съедающее изнутри: «Дайте
срочно главный матч, ах, финалы мои,
расфиналы!». Просто работаю, как умею.
И считаю, между прочим, что российские
комментаторы лучше зарубежных.

— Чем же?
— Просто лучше. По сумме факторов.

***

— Чья похвала и критика оставила в вас
наиболее глубокий след?
— Евгения Майорова. Много лет назад он
представил меня кому-то: «Юра, мой лучший
ученик». И — до слезы. Сильнее с тех пор
ничто не пробивало. А от такой критики,
чтобы душу царапала, судьба хранит.

— Бесконкурентность спортивной ТВ-среды
в России — проблема?
— Скажу за себя и за ребят, с которыми
работаю. Вы немножко знаете атмосферу
останкинской комнаты 8-16, где все на ты,
нет авторитетов и любой отмахнется будь
здоров. Если Генич напишет после эфира:
«Дядь, что-то ты спал сегодня», мне будет
так же неприятно, как и раньше. Это и
есть конкуренция, варево амбиций. Не
драка — но подтрунивание. Отсутствие
других спортивных каналов на этом фоне
не слишком заботит.

— Случись конфликт с руководством — и
комментатору некуда податься.
— Моим следующим рабочим местом, наверное,
будет пенсионерская лавочка у дома.
Пусть о таком думают ребята помоложе.
По дисциплине претензий ко мне никогда
не было: категорически не могу опоздать
или прийти на эфир неготовым. В начальники
не рвусь, понимая: руководитель, как и
бизнесмен, из меня плохой. Конфликты в
планах не значатся.

— Были матчи, борьбу за которые вы
проиграли коллегам?
— Уже говорил: не снится мне маршальский
жезл. И чего-то все-таки добился:
комментировал финал Кубка мира по хоккею
2004 года, три финала Лиги чемпионов. Все
приходит со временем, вопрос — готов
ли ты ждать. Жутко злюсь, когда молодые
ноют: «Опять мне «Кротоне» достался!».
Да плевать, пусть будет «Кротоне»! В
жизни не ходил просить себе матчи, и не
пойду. Хотя за других просил. Когда-то
английский чемпионат считался моим и
Влада Батурина. Но подросли молодые —
Ден Казанский, Тема Шмельков. И я пошел
к начальству: «Парни созрели для «Челси»
и «Арсенала». Оба потом благодарили:
«Дядь, спасибо, мы тебя от обзоров
освободим на три года». Вообще в компании
талантливых и амбициозных людей не
может быть все гладко в этом смысле. Не
хочу называть имен, но половина
комментаторов страдальчески относится
к статусу матча. А у меня кайф от работы
такой, что пихаться локтями просто нет
смысла. Получишь в итоге такой же матч,
но отношения с людьми испортишь.

— Но если вас месяц, два, три ставят
только на матчи «Томи» и «Крыльев»,
неужели не спросите себя: почему?
— Пока не было таких периодов. Нас собирали
как-то, спрашивали пожелания. У меня
было только одно: молодежный хоккейный
чемпионат мира.

***

— Какие свои репортажи считаете лучшими?
— Как ни странно, включил бы в тройку
финал женского футбольного турнира
сиднейской Олимпиады. Обязательно —
финальный матч хоккейной «молодежки»
в Баффало-2011, за который нам с Сергеем
Крабу вручили ТЭФИ. Но очень дорог и
полуфинал со шведами — считаю его одной
из лучших своих работ.

— Почему у вас нет своей программы —
разговорной или аналитической?
— Во-первых, достаточно критичен к себе,
как в ведущему. Во-вторых, не люблю
фотографии и селфи, не очень нравлюсь
себе в кадре. Считаю, в качестве закадрового
комментатора я намного сильней. Делать
программу — вообще сложная история.
Нужно быть начальником, командовать
съемочной группой, писать верстку… У
меня это забирало бы слишком много сил.
Но для чего? Загрузка и так велика, даже
близка к предельной по моим годам.
Возможно, не добираю в известности, но
так ли это важно? Занимаюсь тем, что
приносит удовольствие и получается
лучше.

— А известность приносит деньги. Чаще
в кадре — больше корпоративов.
— Вряд ли я лучший на этом поприще.
Корпоративы набрали силу, когда я уже
был в годах. Там своя специфика —
бар-стайл, а не классический репортаж.
Иногда приглашают, но дается мне это
намного труднее, чем комментаторство.

— Где Розанова можно не только услышать,
но и почитать?
— Пока нигде. Предлагать особо не
предлагают, сам навязываться не хочу,
а разогревать фейсбук — не мое.

***

— С чего начал работу на «Матч ТВ»
Валерий Карпин?
— Заместитель генерального директора
«Матч ТВ» Борислав Володин представил
Карпина на традиционной еженедельной
встрече в четверг: «Прошу любить и
жаловать, в следующий раз из-за праздников
собираться не будем, потом начнется
планомерная работа». Слово взял Карпин:
«Во-первых, собираться на праздники
будем, во-вторых, давайте обсудим штрафы
за опоздания и пользование телефонами
на совещаниях — это неуважение ко всем
присутствующим».

— Хорошо, не за лишний вес.
— Мне нравится, что Карпин начал с
дисциплины. Он не перебивает, вдумчиво
со всем знакомится. Понимает, что
значительную часть его времени займет
оргработа и переписка с клубами, которым
один комментатор нравится, другой нет,
но готов к этому. А еще я наслаждался
быстротой реакции Карпина на ход событий.
На свою тоже не жалуюсь, но у него повыше.
Прошли пока два собрания — впечатления
очень благоприятные. А там посмотрим.

— Кому, где, и как передаете мастерство?
— На работе, в рамках общения. Делюсь
опытом с каждым, кто готов слушать. Верю,
что те же Денис Качанов и Семен Зигаев
через год-другой станут по-настоящему
сильными комментаторами. Хотя и не
считаю это своей заслугой.

— Как насчет классического
преподавательского курса?
— Если честно, хочется учить тому, что
умею сам. И предложения есть. О большем
пока говорить рано.

— Чего вам не хватает для профессионального
счастья?
— Всего хватает — скажу, чего хочется.
Быть помоложе, работы поменьше, денег
побольше. Лишний выходной, чтобы не так
уставать. В остальном я счастлив. Ставлю
в храме свечки за то, что Бог дал заниматься
делом, к которому лежит сердце, и которое
неплохо получается. Такое в жизни
выпадает, наверное, одному из миллиона. 

Показывать новые сообщения медиатрансляции автоматически